Мої університети. Чергова й цікава історія про Радянську Армію з «людським обличчям» Анатолія ПОКРИШНЯ з Чернігова.
Розповіді 13-15.
В армии бардак, в котором постоянно наводится порядок, а порядок держится на единообразии.
Армейская мудрость
В армии обязанности строго распределены: от прапорщика до старшего лейтенанта включительно все должны уметь работать самостоятельно, капитан должен уметь организовывать работу, майор обязан знать, где что делается, подполковник должен уметь доложить, где что делается, полковник должен уметь самостоятельно найти место в бумагах, где ему положено расписаться, генерал обязан уметь самостоятельно расписываться там, где ему укажут.
Армейская реальность
НЕУСТАВНЫЕ ГВОЗДИ
События произошли в Ленинградском ордена Ленина военном округе (ЛенВО).
Гарнизон в Бологое состоял из нескольких ракетных полков и нашей «учебки». После принятия присяги нам, курсантам, часто приходилось нести, прямо скажу, нелёгкую гарнизонную и караульную службу наравне с боевыми частями. Время было зимнее, а «скобарский край» всегда отличался от других областей европейской России своим постоянством по части холода.
В наряды я почему-то всегда попадал в основном в караул, притом на один и тот же объект – вертолётный аэродром. До сих пор помню лётное поле, освещённое в тёмное время суток мощными яркими лампами. Охрана на нём была организована по периметру. На ключевых местах поста были вкопаны, так называемые, «грибки», предназначенные для укрытия часового в случае непогоды. На время несения службы положен был тяжеленный овечий тулуп, который надевался прямо поверх шинели. И вот нашёлся один смекалистый курсант, который забил на столбе такого «грибка» большой гвоздь примерно на уровне лица.
Трюк заключался в следующем. Ночью, когда особенно хочется спать, караульные за вешалку тулупа «прицепляли» себя к столбу. Автомат наперевес — и спокойно отдыхай себе на весу или дрыхни. Причем со стороны даже нескольких метров ни один самый внимательный и придирчивый проверяющий ни о чем не догадается. Естественно, что такое «рацпредложение» было положительно оценено нашим замученным курсантским коллективом.
Вначале всё было замечательно. Тайна хранилась, как зеница ока, и передавалась лишь особо доверенным «своим». Но однажды случилась досадная промашка. Приехал как-то ночью в зону нашей ответственности дежурный по караулам и вместе с разводящим, сержантом Зеленкевичем, пошли они проверять несение службы по постам. Подходят и к аэродрому. Увидев еще издали в свете фонарей «бдящего» часового, дежурный майор отмечает: дескать, молодец курсант, службу несёт, как положено по Уставу, «бодро, ничем не отвлекаясь». Направляются к нему. Вот-вот сейчас услышат: «Стой, кто идёт! Стой, стрелять буду!».
Ви читаєте чергову розповідь Анатолія Покришня з циклу «Я хочу вам розповісти. Історії про Радянську Армію з «людським обличчям». Нагадуємо, що кожна нова розповідь автора публікується на нашому сайті щосуботи о 12-й годині у рубриках “Життя. Як воно є” та “Гумор вихідного дня” – “Не все так погано”
Только надо же было такому случиться, что в самый ожидаемый момент окрика часового повернулся ли служивый не так, а, может, неудачно дернулся во сне, но… соскользнул он с этого самого злополучного тулупчика и, не просыпаясь, хряснулся на глазах у проверяющего и разводящего со всего маху на снег. Автомат, естественно, в другую сторону отлетел, а тулуп так и остался себе преспокойно висеть на своем месте. Подхватился курсант, спросонок не поймёт, что к чему. Кинулся перепуганно искать автомат и не видит из-за снега, куда тот девался. Смеху было много и у начальства, и у нас, курсантов.
После этого случая начальник ШМС подполковник Ремнёв дал команду проверить все посты, где имелись «грибки», на наличие «неуставных» гвоздей. К вечеру распоряжение было неукоснительно исполнено, командир нашей батареи письменно доложил по команде, что со всех постов, где имелись «грибки», лично «проверил и повырывал все «неуставные гвозди».
«ВИТЯ» И РУССКИЙ ЯЗЫК
События произошли в Ордена Ленина Московском военном округе (МВО).
Эта история произошла в пору моего курсантского бытия на первом курсе Московского военного училища гражданской обороны. Был у нас в учебном взводе во втором отделении курсант Балдырган Касёнов, забавный такой малый, по национальности киргиз. До учебы он успел отслужить год в доблестной Советской Армии, где попутно осваивал русский язык, поскольку до того практически им не владел. В военное училище он поступил не благодаря своим знаниям, а по квоте, которая была введена для «национальных кадров». Самое удивительное, что до армии он учился два с лишним года у себя на родине в каком-то техникуме, где специальные предметы (так было по всему Советскому Союзу) преподавались исключительно на русском языке, но «Витя» (мы между собой его для краткости, почему-то так называли) умудрился не выучить там ни одного слова. Вот такой «кадр», по поводу лексических значений тех или иных слов нас периодически «доставал». Иногда мы злились, иногда смеялись, но чаще в меру своих способностей, как могли, объясняли.
Однажды ему понадобилось узнать значение слова «удивляться». Как не пытался объяснить ему каждый из нас, что это значит, никто не смог подобрать подходящих слов и сравнений. Не понимал он – и все тут! В конце концов Витя так всех достал, что наш старшина 1-й роты старший сержант Саша Кондратьев взялся за бесперспективное дело лично сам. И все-таки сумел ему втемяшить в течение нескольких минут значение этого слова! Выглядело это примерно так ...
Старшина: «Вот представь, Витёк, что входишь ты в нашу казарму, а там вместо дневального курсанта Сушкова возле тумбочки стоит огромный-преогромный х...пип..! и говорит тебе четко, мол, здравия желаю, товарищ Касенов! И докладывает, как положено по Уставу внутренней службы, где личный состав и так далее. А ты удивляешься, понял?!»
Курсант Касёнов расплываясь в довольной улыбке: «Так точно, понял, товарищ старший сержант!»
Вот, примерно, таким нелегким путем постигал наш брат из Киргизской ССР этот великий и могучий русский язык.
ПЕРВОЕ УВОЛЬНЕНИЕ
Конец октября. Москва. Мы с сержантом Витей Глумяновым в первом своём увольнении. Открыв рот, ходим по Красной площади. Издали рассматриваем Исторический музей, собор Василия Блаженного и мавзолей Ленина. Сами того не замечая, подходим к обсиженному буро-белесыми голубями и позеленевшему от атмосферных окислов и осадков памятнику Минину и Пожарскому. Вокруг толпится народ, среди которого неспешно прохаживается казенного вида милиционер – такой себе крепыш с мятыми свиными ушками борца-классика. Стоит шум и гам. Кто-то, «окая», убежденно утверждает, что «за тем вОт углОм, ну, тОчнО ГУМ» (городской универсальный магазин – автор), где «минут пять назад выкинули кОлгОтки и Очередь небОльшая». Кто-то с явно украинским акцентом пытается доказать узкоглазому оппоненту в тюбетейке и темном чапане, что «Софийска площа у Кыиви» не уступает Красной, а тот голгочет в ответ с плохо скрываемым раздражением о «голубых куполах» Ташкента. И никто не слушает экскурсовода – молоденькую блондинку в зюйдвестке, пытающуюся рассказать этой разношерстной публике (по виду – не меньше, чем республиканские «делегаты» чего-то там), о временах «семибоярщины» и «борьбе русского народа против польских захватчиков».
Пробираемся поближе к очаровательному созданию, а она, увидев, что мы положили на нее глаз и вслушиваемся в её лепет, переключает всё свое внимание на нас. Минут через 10-15 «лекция» окончена. Невнимательно поблагодарив экскурсовода, «делегаты» побежали в сторону ГУМа. А мы от нечего делать познакомились с этой девушкой, заявив, что «нездешние и не против узнать поближе город в её компании». По её лукавым глазкам и бесцветно хлопающим ресничкам видим, что она тоже не против пообщаться. Александра, так она назвалась нам, рассказала, что учится на филолога в МГУ им. М. Ломоносова, а здесь «просто подрабатывает». Ну, вот и хорошо. Гуляем. Слово за слово и не заметили, как стало вечереть. Я засобирался в Измайловский парк на автобус. Витя мне подмигивает, дескать: «Давай один езжай в училище. Я остаюсь с дамой».
На следующий день, ближе к обеду, является мой друг. Сдав в «каптёрку» парадную форму, рассказывает мне о своих ночных похождениях.
Привела, значит, его студентка к себе в университетскую «общагу». В этот раз её «соседка была в отъезде». Посидели, поговорили о том, о сём. Выпили, как водится, по единой. Подогретая пивцом и водочкой, Александра шмыгнула сначала в ванную, а потом без напоминания в девичью постель. Ну и он раздеваться . . . Тут нужно сказать, что Московский военный округ к этому времени перешёл на зимнюю форму одежды, а это значит, что у солдат и курсантов уже не трусы под брюками и майки под гимнастерками, а задрипанные кальсоны с одной пуговицей и нательные рубашки без оных … Раздевается. Быстренько снимает китель, брюки, аккуратно вешает их на спинку стула. С кальсонами вышла заминка – полетела единственная пуговица. Но ничего: утречком подружка пришьёт другую, свою. В одной нижней «рубашке» так и впорхнул под одеяло… А вот и утро.
Поддержание порядка в общежитии МГУ входило в задачи оперотряда университета, который действовал по много раз отработанной схеме решительно и с размахом. Корпус был оцеплен по всем правилам военного искусства. Одновременно были перекрыты все выходы, лестницы, лифты и переходы. Началась планомерная проверка всех комнат, включавшая обшаривание санузлов, шкафов и прочих укромных мест, где могли бы притаиться «нарушители» установленного порядка проживания в общежитии.
Не миновала чаша сия и комнату на 3 этаже, где жила студентка Александра. Раздался требовательный стук.
Кому охота неприятностей?! Но что же делать?! Если не открыть двери – это не поможет, ведь у проверяющих есть ключи от всех комнат. Прятаться в шифоньере или под кроватью бесполезно – найдут. Военная форма полетела под матрац, а туфли под подушку. Сам Витя, не найдя ничего лучшего, открыл окно и выбрался на карниз в одной нижней рубашке и замер, прижавшись к холодной стене. Под ногами у него зияла пропасть. Проверяющие сразу учуяли, что тут что-то не так. Но под кроватью и в шкафу никого не оказалось.
Тогда старший наряда, дядька, морщины коего были сложены жизнью в рисунок большой честности, приказывает своему подчинённому коллеге: «Открой-ка окно, мил-человек, посмотри, нет ли кого на карнизе».
Тот высунулся из окна, смотрит… Витек стоит ни жив, ни мертв от страха. На минуту забыв о своём «долге», охранник пожалел парня. Он закрыл окно и сказал: «Никого нет, Лев Соломонович…»
Александра только и пролепетала, чуть не поломав «хороший результат проверки»: «Как нет?!»
И — хлоп в обморок… До конца учёбы сержант Глумянов к женскому полу был равнодушен,… а в Москву больше – ни ногой.
Анатолий ПОКРИШЕНЬ, военный полковник в отставке, г.Чернигов
Попередня публікація розміщується за АДРЕСОЮ. Посилання на інші розповіді ТУТ.
